Дева Малейн
Удивился жених и подумал: «Как она похожа на мою Малейн, и я бы поверил, что это она и есть, но ведь Малейн давно заточена в башне, а может, уже и умерла».
Он взял ее за руку и повел в церковь. А по дороге росла крапива, и говорит ей невеста:
Куст крапивы,
Куст крапивы хилый,
Что стоишь унылый?
Помню, как скиталась,
Я тобой, сырою,
Все в пути питалась.
— Что это ты говоришь? — спросил королевич.
— Ничего, — ответила она, — я вспоминала о деве Малейн.
Он удивился, что она о ней знает, но промолчал. Подошли они к мостику у церковной площади, а невеста говорит:
Не сломись, пролет моста,
Я невеста — да не та.
— Что это ты говоришь? — спросил королевич.
— Ничего, — ответила она, — я все вспоминаю о деве Малейн.
— А разве ты знаешь деву Малейн?
— Нет, — ответила она, — откуда мне ее знать, я о ней только слыхала.
Вот подошли они к. церковным вратам, а она и говорит опять:
Не сломитесь вы, врата,
Я невеста — да не та.
— Что это ты говоришь? — спросил он.
— Ах, — ответила она, — да все думаю о деве Малейн.
Достал он драгоценное ожерелье, повесил ей на шею и застегнул его кольцом в кольцо. Потом вошли они в церковь, и священник соединил у алтаря им руки и обвенчал их.
Повел королевич ее домой, но за всю дорогу она и слова не молвила. Прибыли они назад в королевский замок, и она поспешила тотчас в комнату невесты, сняла с себя пышное платье и украшения, и надела свою серую рубаху, но оставила на шее ожерелье, что получила от жениха.
Когда время подошло к ночи и должны были отвести невесту в комнату королевича, она укрыла себе лицо фатой, чтоб он не заметил обмана. Вот остались они вдвоем, и сказал ей королевич:
— Что это ты говорила по дороге кусту крапивы?
— Какому кусту крапивы? — спросила она. — Зачем мне с какою-то крапивой разговаривать!
— Если ты этого не делала, значит ты ненастоящая невеста, — сказал королевич.
Но она не растерялась и ответила:
Вот пойду к служанке я,
Она вспомнит за меня.
Она вышла из комнаты и набросилась на деву Малейн:
— Эй, девка, что это ты говорила крапиве?
— Да я только сказала:
Куст крапивы,
Куст крапивы хилый,
Что стоишь унылый?
Помню, как скиталась,
Я тобой, сырою,
Все в пути питалась.
Прибежала невеста назад в комнату и говорит королевичу:
— Теперь я вспомнила, что говорила кусту крапивы, — и она повторила только что слышанные ею слова.
— А что ты говорила церковному мостику, когда мы через него переходили? — спросил королевич.
— Церковному мостику? — переспросила она. — Ни с каким церковным мостиком я не разговаривала!
— Значит, ты ненастоящая невеста.
Но она сказала опять:
Вот пойду к служанке я
Она вспомнит за меня.
Она выбежала из комнаты и накинулась на деву Малейн:
— Эй, скажи мне, девка, что это ты говорила церковному мостику?
— Да я только сказала.
Не сломись, пролет моста,
Я невеста — да не та.
— За это ты жизнью своей поплатишься, — крикнула невеста, но поспешила назад в комнату и сказала:
— Теперь я знаю, что говорила церковному мостику, — и она повторила слышанные ею слова.
— А что говорила ты церковным вратам?
— Церковным вратам? — переспросила она. — Никаким церковным вратам я ничего не говорила!
— Стало быть, ты ненастоящая невеста.
Она вышла из комнаты, набросилась на деву Малейн:
— А ну, скажи-ка, служанка, что ты говорила церковным вратам?
— Да я только сказала.
Не сломитесь вы, врата,
Я невеста — да не та.
— За это ты головой поплатишься! — крикнула невеста, совсем уж разгневавшись, но поспешила вернуться в комнату и сказала королевичу:
— Теперь я знаю, что я говорила церковным вратам, — и она повторила эти слова.
— А куда ты дела то ожерелье, что я дал тебе у церковных врат?
— Какое ожерелье? — переспросила она. — Ты мне никакого ожерелья не давал.
— Да ведь я же сам его тебе на шею повесил и вдел колечко в колечко. Если ты об этом не знаешь, значит, ты ненастоящая невеста. — Он сдернул с ее лица покрывало, и как увидел все ее ужасное уродство, отскочил от нее в испуге и говорит:
— Как ты сюда попала? Кто ты такая?
— Я твоя нареченная невеста, но я боялась, что люди, увидев меня в лицо, будут надо мной смеяться, и я велела судомойке надеть мое платье и пойти в церковь вместо меня.
— А где же она? — спросил королевич. — Я хочу на нее посмотреть, пойди и приведи мне ее сюда.
Тогда она вышла и объявила слугам, что судомойка обманщица, чтоб ее вывели во двор и отрубили б ей тотчас голову. Схватили слуги судомойку, собрались ее уже было тащить, но она так громко закричала, зовя на помощь, что услыхал королевич ее голос, и выбежал из своей комнаты и тотчас велел девушку отпустить. Осветили комнату, и он увидел у нее на шее золотое ожерелье, что подарил ей у церковных врат.
— Ты настоящая невеста, — сказал он, — ты ходила со мной в церковь. Идем ко мне в опочивальню.
Вот остались они там вдвоем, а он ей говорит:
— Ты по пути в церковь называла имя девы Малейн, что была моей нареченной невестой. Если бы я мог подумать, что это возможно, мне пришлось бы поверить, что это она стоит сейчас передо мной: ты во всем на нее похожа.
Она ответила:
— Я и есть дева Малейн. Из-за тебя я просидела семь лет в заточенье, терпела голод и жажду и прожила долгие годы в беде и горе. Но сегодня снова для меня засияло солнце. Я повенчана с тобой в церкви, и я твоя настоящая жена.
Они поцеловали друг друга и с этой поры были счастливы всю свою жизнь. А ложной невесте отрубили в наказание голову.
Башня, в которой сидела дева Малейн, стояла там еще долгое-долгое время, и дети, проходя мимо нее, пели:
Дин, дон, дон!
Кто в той башне заключен?
Королевна там живет,
К ней никто уж не войдет.
Стены прочные стоят,
Камни рухнуть не хотят.
Ну-ка, Ганс, ступай живей,
Проведи меня ты к ней.
Он взял ее за руку и повел в церковь. А по дороге росла крапива, и говорит ей невеста:
Куст крапивы,
Куст крапивы хилый,
Что стоишь унылый?
Помню, как скиталась,
Я тобой, сырою,
Все в пути питалась.
— Что это ты говоришь? — спросил королевич.
— Ничего, — ответила она, — я вспоминала о деве Малейн.
Он удивился, что она о ней знает, но промолчал. Подошли они к мостику у церковной площади, а невеста говорит:
Не сломись, пролет моста,
Я невеста — да не та.
— Что это ты говоришь? — спросил королевич.
— Ничего, — ответила она, — я все вспоминаю о деве Малейн.
— А разве ты знаешь деву Малейн?
— Нет, — ответила она, — откуда мне ее знать, я о ней только слыхала.
Вот подошли они к. церковным вратам, а она и говорит опять:
Не сломитесь вы, врата,
Я невеста — да не та.
— Что это ты говоришь? — спросил он.
— Ах, — ответила она, — да все думаю о деве Малейн.
Достал он драгоценное ожерелье, повесил ей на шею и застегнул его кольцом в кольцо. Потом вошли они в церковь, и священник соединил у алтаря им руки и обвенчал их.
Повел королевич ее домой, но за всю дорогу она и слова не молвила. Прибыли они назад в королевский замок, и она поспешила тотчас в комнату невесты, сняла с себя пышное платье и украшения, и надела свою серую рубаху, но оставила на шее ожерелье, что получила от жениха.
Когда время подошло к ночи и должны были отвести невесту в комнату королевича, она укрыла себе лицо фатой, чтоб он не заметил обмана. Вот остались они вдвоем, и сказал ей королевич:
— Что это ты говорила по дороге кусту крапивы?
— Какому кусту крапивы? — спросила она. — Зачем мне с какою-то крапивой разговаривать!
— Если ты этого не делала, значит ты ненастоящая невеста, — сказал королевич.
Но она не растерялась и ответила:
Вот пойду к служанке я,
Она вспомнит за меня.
Она вышла из комнаты и набросилась на деву Малейн:
— Эй, девка, что это ты говорила крапиве?
— Да я только сказала:
Куст крапивы,
Куст крапивы хилый,
Что стоишь унылый?
Помню, как скиталась,
Я тобой, сырою,
Все в пути питалась.
Прибежала невеста назад в комнату и говорит королевичу:
— Теперь я вспомнила, что говорила кусту крапивы, — и она повторила только что слышанные ею слова.
— А что ты говорила церковному мостику, когда мы через него переходили? — спросил королевич.
— Церковному мостику? — переспросила она. — Ни с каким церковным мостиком я не разговаривала!
— Значит, ты ненастоящая невеста.
Но она сказала опять:
Вот пойду к служанке я
Она вспомнит за меня.
Она выбежала из комнаты и накинулась на деву Малейн:
— Эй, скажи мне, девка, что это ты говорила церковному мостику?
— Да я только сказала.
Не сломись, пролет моста,
Я невеста — да не та.
— За это ты жизнью своей поплатишься, — крикнула невеста, но поспешила назад в комнату и сказала:
— Теперь я знаю, что говорила церковному мостику, — и она повторила слышанные ею слова.
— А что говорила ты церковным вратам?
— Церковным вратам? — переспросила она. — Никаким церковным вратам я ничего не говорила!
— Стало быть, ты ненастоящая невеста.
Она вышла из комнаты, набросилась на деву Малейн:
— А ну, скажи-ка, служанка, что ты говорила церковным вратам?
— Да я только сказала.
Не сломитесь вы, врата,
Я невеста — да не та.
— За это ты головой поплатишься! — крикнула невеста, совсем уж разгневавшись, но поспешила вернуться в комнату и сказала королевичу:
— Теперь я знаю, что я говорила церковным вратам, — и она повторила эти слова.
— А куда ты дела то ожерелье, что я дал тебе у церковных врат?
— Какое ожерелье? — переспросила она. — Ты мне никакого ожерелья не давал.
— Да ведь я же сам его тебе на шею повесил и вдел колечко в колечко. Если ты об этом не знаешь, значит, ты ненастоящая невеста. — Он сдернул с ее лица покрывало, и как увидел все ее ужасное уродство, отскочил от нее в испуге и говорит:
— Как ты сюда попала? Кто ты такая?
— Я твоя нареченная невеста, но я боялась, что люди, увидев меня в лицо, будут надо мной смеяться, и я велела судомойке надеть мое платье и пойти в церковь вместо меня.
— А где же она? — спросил королевич. — Я хочу на нее посмотреть, пойди и приведи мне ее сюда.
Тогда она вышла и объявила слугам, что судомойка обманщица, чтоб ее вывели во двор и отрубили б ей тотчас голову. Схватили слуги судомойку, собрались ее уже было тащить, но она так громко закричала, зовя на помощь, что услыхал королевич ее голос, и выбежал из своей комнаты и тотчас велел девушку отпустить. Осветили комнату, и он увидел у нее на шее золотое ожерелье, что подарил ей у церковных врат.
— Ты настоящая невеста, — сказал он, — ты ходила со мной в церковь. Идем ко мне в опочивальню.
Вот остались они там вдвоем, а он ей говорит:
— Ты по пути в церковь называла имя девы Малейн, что была моей нареченной невестой. Если бы я мог подумать, что это возможно, мне пришлось бы поверить, что это она стоит сейчас передо мной: ты во всем на нее похожа.
Она ответила:
— Я и есть дева Малейн. Из-за тебя я просидела семь лет в заточенье, терпела голод и жажду и прожила долгие годы в беде и горе. Но сегодня снова для меня засияло солнце. Я повенчана с тобой в церкви, и я твоя настоящая жена.
Они поцеловали друг друга и с этой поры были счастливы всю свою жизнь. А ложной невесте отрубили в наказание голову.
Башня, в которой сидела дева Малейн, стояла там еще долгое-долгое время, и дети, проходя мимо нее, пели:
Дин, дон, дон!
Кто в той башне заключен?
Королевна там живет,
К ней никто уж не войдет.
Стены прочные стоят,
Камни рухнуть не хотят.
Ну-ка, Ганс, ступай живей,
Проведи меня ты к ней.