Охотник из Лило
Я удивился, откуда горбунья знает, что я человек, и отпустил её.
Наступило утро. Увидел купец, что младенец не пропал, и на радостях навьючил на меня полный хурджини золота.
«Иди,– говорит,– неси своему хозяину».
Я пошёл, да только не к мяснику, а домой, к мачехе. Думаю, может, сжалится надо мной, как увидит, сколько золота ей принёс, и вернёт мне человеческий облик.
Принёс я мачехе золото. Засмеялась она от радости, но оставила собакой, а в благодарность позволила лежать у порога дома да обещала хорошо кормить.
Пропала у меня надежда на спасение!
Однажды мимо нашего дома проходила отара – пастухи перегоняли овец на горные пастбища.
Понравился мне один добрый с виду молодой пастух, и я увязался за ним. Не отогнал меня пастух, даже погладил по голове.
К вечеру мы уже были в горах. Пастухи зарезали на ужин овцу. Своим собакам кинули сердце и печень, а мне одну кость.
Ночью полил проливной дождь. Осмелели волки и со всех сторон подступили к овцам. Пастушьи собаки до отвала наелись и спали мёртвым сном, а я всю ночь воевал с волками. Много их подобралось к загону. Пятерых придушил, остальные разбежались. Словом, спас я в ту ночь овец. Утром ухватил я молодого пастуха за полу чохи зубами и потащил к месту ночного боя, показал мёртвых волков. С того дня пастухи всячески пеклись обо мне__ даже овцу для меня закалывали.
Однажды в густой туман овцы разбрелись по дальним склонам. Пастухи забегали, начали собирать отару. Я тоже носился – помогал им. Пригнал я несколько десятков овец к нашему загону, а пастухов нет – успели перекочевать на другое место. Недолго думая я увёл овец домой, попробовал ещё раз задобрить мачеху.
Довольна осталась мачеха добычей, а всё равно не сжалилась – очень зловредной была. Хлестнула меня плёткой и молвила:
«Стань перепелом на съедение коршунам!»
Обратила она меня в перепела.
Улетел я прочь от родного дома – что мне было там делать?
Шла молотьба. Крестьяне таскали снопы на гумно. Опустился я у дороги и стал выклёвывать зёрна из упавших колосьев. Вдруг показался в небе коршун. Я вспорхнул и сел на плечо шедшего мимо парня. Он принёс меня к себе домой. Позвал свою бабушку и говорит:
«Зажарь перепела»,– а сам пошёл разгружать арбу.
Взяла меня старуха в руки и шепчет:
«Вот и попал ты ко мне, сын охотника!»
Я узнал её. Это была та самая горбунья, что таскала младенцев у купца.
«Теперь я отплачу тебе добром»,– сказала старуха и спрятала меня под миской.
А когда парень ушёл со двора, выпустила и сказала:
«Несись домой, но в комнату влети через окно. В правом углу висит плётка твоей мачехи, потрись об неё и обернёшься человеком. Возьми потом плётку и стегни мачеху. Обрати её в ослицу, пускай поработает на тебя».
Послушался я горбунью-старуху, поступил, как она сказала.
Кончил охотник из Лило свой рассказ и повёл гостя во двор.
– Гляди, как вымостил я двор! Гляди, какая у меня высокая башня! Не сосчитать, сколько камня и песку перетаскала моя ослица. Вот какие чудеса довелось мне испытать!
Радость – здесь, горе – там. Отруби – им, муку – нам.
Наступило утро. Увидел купец, что младенец не пропал, и на радостях навьючил на меня полный хурджини золота.
«Иди,– говорит,– неси своему хозяину».
Я пошёл, да только не к мяснику, а домой, к мачехе. Думаю, может, сжалится надо мной, как увидит, сколько золота ей принёс, и вернёт мне человеческий облик.
Принёс я мачехе золото. Засмеялась она от радости, но оставила собакой, а в благодарность позволила лежать у порога дома да обещала хорошо кормить.
Пропала у меня надежда на спасение!
Однажды мимо нашего дома проходила отара – пастухи перегоняли овец на горные пастбища.
Понравился мне один добрый с виду молодой пастух, и я увязался за ним. Не отогнал меня пастух, даже погладил по голове.
К вечеру мы уже были в горах. Пастухи зарезали на ужин овцу. Своим собакам кинули сердце и печень, а мне одну кость.
Ночью полил проливной дождь. Осмелели волки и со всех сторон подступили к овцам. Пастушьи собаки до отвала наелись и спали мёртвым сном, а я всю ночь воевал с волками. Много их подобралось к загону. Пятерых придушил, остальные разбежались. Словом, спас я в ту ночь овец. Утром ухватил я молодого пастуха за полу чохи зубами и потащил к месту ночного боя, показал мёртвых волков. С того дня пастухи всячески пеклись обо мне__ даже овцу для меня закалывали.
Однажды в густой туман овцы разбрелись по дальним склонам. Пастухи забегали, начали собирать отару. Я тоже носился – помогал им. Пригнал я несколько десятков овец к нашему загону, а пастухов нет – успели перекочевать на другое место. Недолго думая я увёл овец домой, попробовал ещё раз задобрить мачеху.
Довольна осталась мачеха добычей, а всё равно не сжалилась – очень зловредной была. Хлестнула меня плёткой и молвила:
«Стань перепелом на съедение коршунам!»
Обратила она меня в перепела.
Улетел я прочь от родного дома – что мне было там делать?
Шла молотьба. Крестьяне таскали снопы на гумно. Опустился я у дороги и стал выклёвывать зёрна из упавших колосьев. Вдруг показался в небе коршун. Я вспорхнул и сел на плечо шедшего мимо парня. Он принёс меня к себе домой. Позвал свою бабушку и говорит:
«Зажарь перепела»,– а сам пошёл разгружать арбу.
Взяла меня старуха в руки и шепчет:
«Вот и попал ты ко мне, сын охотника!»
Я узнал её. Это была та самая горбунья, что таскала младенцев у купца.
«Теперь я отплачу тебе добром»,– сказала старуха и спрятала меня под миской.
А когда парень ушёл со двора, выпустила и сказала:
«Несись домой, но в комнату влети через окно. В правом углу висит плётка твоей мачехи, потрись об неё и обернёшься человеком. Возьми потом плётку и стегни мачеху. Обрати её в ослицу, пускай поработает на тебя».
Послушался я горбунью-старуху, поступил, как она сказала.
Кончил охотник из Лило свой рассказ и повёл гостя во двор.
– Гляди, как вымостил я двор! Гляди, какая у меня высокая башня! Не сосчитать, сколько камня и песку перетаскала моя ослица. Вот какие чудеса довелось мне испытать!
Радость – здесь, горе – там. Отруби – им, муку – нам.