Пан и сказочник
— Мало ли чего на свете не бывает! — говорит пан.— Может, и правда.
— Вылез я, сел на лошадку, заткнул топорик за пояс и еду дальше. А топорик тяп да тяп, тяп да тяп... Вдруг лошадка стала — и ни с места. Оглянулся я — половины лошадки нету: обрубил её топорик! Чтоб тебе пусто было! Вырезал я палку из ракиты, сшил лошадку да и еду опять. А ракита вдруг стала расти и расти — выросла до самого неба. Ну, думаю, полезу на небо, погляжу, что там делается.
Пан перестал пыхтеть трубкой:
— И что же ты там видел на небе?
— Чего я там только не видел, пане! Иду я это по небу, а в одной хате святые вечеринку справляют: пьют, гуляют, весёлые песни распевают. Хотелось мне к ним зайти, да нет, думаю, с пьяными лучше не связываться, а то ещё тумаков надают. Иду дальше. В другой хате святой Микола храпит под столом, словно пшеницу на базаре продал. Видно, порядком хлебнул.
— Мало ли чего на свете не бывает! Может, и правда,— говорит пан.
— И верно, что правда! Своими глазами видал. Зашёл я к Миколе, думал — может, чем поживлюсь. Да где там! Бутылки на столе пустые, хлеба ни крошки. Покрутился я, вижу — валяется возле хозяина золотая шапка. Возьму, думаю, хоть Миколину шапку. Зайду где-либо по дороге в корчму, меня за неё и накормят. Взял я шапку — и назад. А тут Микола проснулся, начал шапку искать. А её нету. Наделал он крику-шуму... Надо, думаю, домой бежать, а то поймают — от беды не уйти. А тут никак не найду того места, где ракита на лошадке растёт. Я и туда, и сюда — нету ракиты. Вдруг вижу — святые на току гречиху веют, мякина так по всему небу и рассыпается. Давай я её ловить да верёвку вить. Свил, привязал одним концом к небу и начал на землю спускаться. Спустился к другому концу верёвки, а земли всё не видать. Повис я меж землёю и небом. Хорошо ещё, что со мной топорец-то был. Возьму это я отрублю конец верёвки, снизу подточаю и дальше спускаюсь.
— Мало ли чего на свете не бывает! — говорит пан.— Может, и правда.
— Точал я этак, точал, да и не приметил, как сквозь землю проскочил и в аду очутился. Иду по аду, разглядываю, как там и что. Вдруг вижу: ваш покойный батюшка — худой, босой, оборванный — свиней пасёт.
Вытаращил пан глаза, трубка изо рта выпала:
— Врёшь, хам! Не может этого быть, чтоб отец мой да свиней пас!
А Янка хвать тарелку с золотом — и за двери!
— Вылез я, сел на лошадку, заткнул топорик за пояс и еду дальше. А топорик тяп да тяп, тяп да тяп... Вдруг лошадка стала — и ни с места. Оглянулся я — половины лошадки нету: обрубил её топорик! Чтоб тебе пусто было! Вырезал я палку из ракиты, сшил лошадку да и еду опять. А ракита вдруг стала расти и расти — выросла до самого неба. Ну, думаю, полезу на небо, погляжу, что там делается.
Пан перестал пыхтеть трубкой:
— И что же ты там видел на небе?
— Чего я там только не видел, пане! Иду я это по небу, а в одной хате святые вечеринку справляют: пьют, гуляют, весёлые песни распевают. Хотелось мне к ним зайти, да нет, думаю, с пьяными лучше не связываться, а то ещё тумаков надают. Иду дальше. В другой хате святой Микола храпит под столом, словно пшеницу на базаре продал. Видно, порядком хлебнул.
— Мало ли чего на свете не бывает! Может, и правда,— говорит пан.
— И верно, что правда! Своими глазами видал. Зашёл я к Миколе, думал — может, чем поживлюсь. Да где там! Бутылки на столе пустые, хлеба ни крошки. Покрутился я, вижу — валяется возле хозяина золотая шапка. Возьму, думаю, хоть Миколину шапку. Зайду где-либо по дороге в корчму, меня за неё и накормят. Взял я шапку — и назад. А тут Микола проснулся, начал шапку искать. А её нету. Наделал он крику-шуму... Надо, думаю, домой бежать, а то поймают — от беды не уйти. А тут никак не найду того места, где ракита на лошадке растёт. Я и туда, и сюда — нету ракиты. Вдруг вижу — святые на току гречиху веют, мякина так по всему небу и рассыпается. Давай я её ловить да верёвку вить. Свил, привязал одним концом к небу и начал на землю спускаться. Спустился к другому концу верёвки, а земли всё не видать. Повис я меж землёю и небом. Хорошо ещё, что со мной топорец-то был. Возьму это я отрублю конец верёвки, снизу подточаю и дальше спускаюсь.
— Мало ли чего на свете не бывает! — говорит пан.— Может, и правда.
— Точал я этак, точал, да и не приметил, как сквозь землю проскочил и в аду очутился. Иду по аду, разглядываю, как там и что. Вдруг вижу: ваш покойный батюшка — худой, босой, оборванный — свиней пасёт.
Вытаращил пан глаза, трубка изо рта выпала:
— Врёшь, хам! Не может этого быть, чтоб отец мой да свиней пас!
А Янка хвать тарелку с золотом — и за двери!