Текст песни Как я хотел зайцу соли на хвост насыпать
Как я хотел зайцу соли на хвост насыпать (Рассказ корабельного механика) Когда я был маленький, я думал: вот бы попасть в такую страну, чтобы ни птицы, ни звери меня не боялись. Бежит, например, заяц. Я ему кричу: "Зайка, зайка!" Он и остановится. А я его поглажу - ну, беги дальше! А если волк... Ну, так я крикну: "Уходи, уходи прочь!" И он - во все лопатки. И чтоб к птице можно было подойти и разглядеть ее. А то чижика какого-нибудь иначе как за двадцать шагов, да еще сквозь ветки, и не подсмотришь - не подпустит. Чего там чижика, когда кошку чужую на лестнице не погладишь: она сразу спину дугой, хвост трубой - прыск, прыск! - и на чердак... А по лесу идешь, так будто и никакие звери там и не живут, - все от тебя прячутся и притихнут. Один раз белку видел - и то только хвост. Может, и не белкин. Я больших спрашивал, - есть ли такие места где-нибудь, чтоб звери к себе подпускали? А большие только смеялись и глупости говорили: "На вот, возьми соли, насыпь зайцу на хвост, тогда он тебя и подпустит". И так было обидно! Я вырос, а обиды не забыл, но уж надежды подманить зайца у меня, конечно, не осталось. Я уже моряком стал, пароходным механиком. Попал как-то на китобойный корабль. Киты, конечно, от нас удирали полным ходом. И было отчего: мы их из пушки били. Ядром. А впереди ядра приделана пика: называется гарпун. А от пики идет к пароходу веревка. Но я смотреть на это не любил. Да и смотреть не на что было: сверху небо, внизу вода, а по воде лед. Мы все время плавали в холодных странах. Раз поднялась буря. Нас куда-то понесло. Я все у машины сидел и не спрашивал, где это мы плывем. Вдруг как-то слышу - наверху все кричат: - Земля! Трава, зеленая трава! Я не поверил и выскочил на палубу. Смотрю, верно: берег, на нем зеленая трава, горы, на небе солнышко. Всем стало очень весело. Даже петь начали. Капитан остановил пароход, и все стали проситься на траву погулять. Мы выехали на лодке на берег - и давай бегать по траве. Я ушел совсем далеко за холмы, а когда устал, лег посреди луга. Вдруг смотрю - что такое? Беленькое что-то. Я привстал. Смотрю: зайчик. Весь белый, настоящий зайчик. "Смешно! - подумал я. - Зеленая трава, а заяц белый. У нас зайцы серые летом бывают". Я боялся шевелиться, чтобы не спугнуть зайца. Гляжу: и другой выскочил. А вот их уже три. Фу ты! Уже десяток! Я устал неподвижно сидеть и шевельнулся. Зайцы посмотрели на меня и поскакали, да не от меня, а ко мне! Что за чудо: обступили - их уже с сотню было вокруг меня - и разглядывают: что я за диковинный зверь такой? Я двигался как хотел. Даже папиросу закурил. Зайцы на задние лапки становились, чтоб меня лучше разглядеть. Мне так весело и смешно стало, что я начал с зайцами говорить: - Ах вы, шельмы! Да в самом ли это деле? Да неужто это бывает, чтобы зайцы не боялись? А вот я вас сейчас напугаю! Зайцы только посматривают, ушками потряхивают. - Да я вас из ружья сейчас! Нарочно я: ружья-то у меня никакого не было. Я как хлопну в ладоши, да как крикну: "Пиф! паф!" Зайцы подскочили. Наверно, удивились. Вот чудак какой! Но никто не побежал, а просто травку стали щипать - тут же, рядом со мной. Теперь вот, если б была соль, можно б каждому на хвост насыпать. Тут я хватился: на пароход, пожалуй, пора. - Ну, - говорю, - прощайте, храбрые зайчишки! И зашагал. Смотрел только, чтобы на зайцев не наступить. А куда идти? Где пароход? В какой стороне? Совсем забыл! Впереди были горы. Дай, думаю, залезу на гору: с высоты будет видно, где море. Оттуда сразу к морю и пойду. А на море - пароход. Стал взбираться на гору. Вдруг смотрю: что такое - коровьи следы? Да сколько! Да это целое стадо шло! "Ага! - подумал я. - Коли тут стадо, - значит, есть и пастух. Значит, здесь люди живут. Вот я пастуха и расспрошу, почему у них зайцы такие храбрые". А следы коровьи все уже да уже. Вот уж, видно, гуськом шли и дорожку протоптали, и дорожка ведет на кручу. Да так круто, что я уж стал на четвереньках царапаться. А сам думаю: мне здесь через силу, а как же коровам тут лазать? Удивительные какие коровы! Здесь только козам скакать. И вот уж я долез до самого верха: вниз глянуть страшно. И вот передо мной камень; прямо не знаю, как влезть. Я уцепился руками, поддал ногами и выскочил животом на камень. Вот бы передохнуть! Какое тут передохнуть! В десяти шагах от меня стоит большой, рогатый зверь, весь лохматый, шерсть до полу и на ногах острые копыта. И прямо на меня глядит. Поглядел немного и пошел на меня. Я подумал: "Назад надо!" Да куда там назад: если мне с этого камня под кручу прыгать, так я покачусь вниз, как камешек, и останутся от меня одни "дребезги". Туда вниз посмотреть - и то голова кружится. А спереди - этот рогатый. Сейчас как боднет!.. У меня душа в пятки ушла. Закрыл я глаза со страху: будь что будет! И вот с закрытыми глазами слышу: зверь ко мне подходит. Вот совсем подошел. Слышу, как жарко дышит. Я не выдержал, один глаз приоткрыл, а мы с ним - нос к носу! Он воздух ноздрей потянул, фыркнул в бок. Повернулся и... потихоньку пошел назад. Я дух перевел: не хочет, значит, меня бодать! Раздумал. Я встал на ноги. И вот что я увидел: целое стадо таких зверей, штук двадцать, паслось тут на горе. Каждый из них, если б захотел, мог меня забодать и растоптать. Но, видно, никто из них не собирался на меня нападать. Я вдруг вспомнил, что видел таких на картинке, даже вспомнил, как назывались. Называется этот зверь - овцебык. Я огляделся - и там, за быками, увидел море. Подумал: "Ничего, пока они меня не трогают, я, может быть, угляжу спуск и пойду вокруг горы". Спуска я никакого не нашел и тут услышал гудок нашего парохода. Это значит: хватились меня, зовут. А меня-то нет, и никто не знает, что я на этой горе. Людей тут нет. Пропаду! Мне оставалось одно - идти прямо на быков. Эх, была не была! Распугаю. А самому - во как страшно! Я заорал не своим голосом. Завертел руками, как мельница, и ногами затопал. Быки все на меня оглянулись, своих телят и маток затолкали в середину, сами вокруг стали и рога вперед выставили. Я сразу присмирел и даже на землю сел. А быки постояли-постояли, - видят, что я ничего не делаю, и опять взялись траву щипать. А пароход гудит, гудит! Я чуть не заплакал. Я снял фуражку и стал быкам говорить - никого не было, так что не стыдно. Я сказал: - Вы знаете, честное слово, мне просто на пароход надо! Я никому ничего не сделаю. Только, пожалуйста, пожалуйста, не бодайте меня, не кусайте меня!.. Я только пройду, честное слово! Быки посмотрели, как я говорю, и ничего. Я пошел. Прямо на стадо. Все приговаривал сначала: - Миленькие, я, честное слово, только так... Я на пароход. Одного даже слегка погладил. Потом пришлось протолкнуться между двумя. Тут уж я посмелей: - Дорогу-то дайте же, в самом деле! А то стали - ни пройти ни проехать! Дальше смотрю: один лег как раз у меня на пути. Я уж крикнул: - А ну, вставай! Лежит, проклятый, и ухом не ведет. - Да вставай ты! Я вплотную подошел и ткнул ему под брюхо ногой. Ух, шерсть какая на них большая: сапог так и ушел, как в сено! А бык ничего: только мыкнул, не спеша встал на колени, как домашняя корова, поднялся и отошел нехотя вбок. Я его еще ладошкой подтолкнул. Я прошел через стадо. Спустился с горы и побежал по долинке - скорей к морю! Пароход уже гудел тревожно. Я бежал со всех ног. Все думал, какие это быки на вид только страшные, мохнатые. А если их выстричь, как овцу, окажется легкая зверюшка, вроде козы. Понятно, что они на такие кручи царапаются: копытца-то у них острые. Вдруг смотрю: что такое? Две собаки. Нет, какие там собаки, - волки! Чистейшие полярные волки. Этих-то я уж знаю. Не раз с парохода видел. И бегут прямо на меня. Нюхают землю, меня не видят. Ветер дул от них, и моего человеческого духа на них не несло. Они меня не чуяли и бежали, глядя в землю. Я встал как вкопанный: авось не заметят, пробегут мимо. А они все ближе да ближе. И тут, понимаете, что случилось: мушка, паршивенькая маленькая мушка села мне на нос. Я рукой боюсь шевельнуть: где тут до мухи, когда волки сейчас съедят? А она, дрянь, на свободе расхаживает да мне в нос. И вот что тут случилось. Защекотало, защекотало у меня в носу, я как чихну - ап-чхи! Во весь дух. Волки стали. На миг глянули на меня... Да как бросятся наутек. Только я их и видел. Я припустил вперед и скоро прибежал к морю. В лодке уж меня ждали, и пароход ругался - гудками, конечно. На пароходе я спросил капитана: - Какая это земля?.. - Восточный берег Гренландии, - ответил капитан. - Ну, ладно, - сказал я. - Но что же это за страна такая? Ведь здесь все шиворот-навыворот: зайцы сами тебе чуть за пазуху не скачут, диких быков - хоть поленом гоняй, а волки от человеческого чиху, как от пушки, врассыпную! И про себя подумал: "Совсем как мне маленькому хотелось, чтобы соль на хвост сыпать". Капитан улыбнулся. - А это, - сказал он, - это вот почему. Людей тут нет. И не было. Зайцы и овцебыки совсем с человеком не знакомы. И поэтому не боятся его. - А волки почему же боятся? - спросил я. - А волки пришли сюда недавно. По льду перешли из Америки. И они отлично помнят, что такое человек. И что за инструмент у него - ружье. Им и неохота связываться с человеком. Вот что сказал мне капитан. И я думаю, что это правда.